В российский прокат вышел фильм «Мама» по Киру Булычёву. Это полнометражный режиссёрский дебют популярного актёра Дмитрия Ендальцева. Мы поговорили с Дмитрием о трудностях перехода из артиста в постановщика, что необычного можно открыть в прозе считающегося “детским” фантаста, как работать с великими актёрами и почему Москва зимой не самая лучшая площадка.

Надо сказать, что «Мама» - это часть потенциально киновселенной по циклу книг Кира Булычёва «Река Хронос», на которую замахнулся генеральный продюсер и сценарист Дмитрий Белосохов. В литературных первоисточниках в ней переплетены эпохи и времена, но в кино зритель может увидеть эти завихрения пока что в двух фильмах -  альманахе короткометражек «Хронос» и полнометражной новинке «Мама». Звучит несколько запутанно, но в фильме Ендальцева всё более чем понятно. В центре повествования - эгоистичный подросток Никита (Николай Новосёлов), который находит портал между двумя временами. В параллельной вселенной он видит живую мать (Ксения Кутепова), свою другую девушку и другого себя. Некие, если можно так выразиться, «хранители», во главе которых стоит ментор (Никита Тарасов), дают Никите моральный выбор: возвращаться обратно должен кто-то один, или сам подросток, или его мама. 

Вот с таким неожиданно философским сюжетом от автора «алисианы» столкнулись не только зрители, но и сам Дмитрий Ендальцев. И надо сказать,  режиссёру-дебютанту удалось внятно перенести на экран не только аттракцион с прыжками по параллельным мирам, но и сохранить  трогательную интонацию любви матери и сына. Нас во время встречи с Дмитрием заинтересовали и другие прыжки автора в параллельных мирах: от «той стороны камеры» по «другую».

- В одном интервью ты сказал,  что всегда любишь повышать ставки. То есть, из Школы-студии ты перешёл дальше, в Щукинское. Дальше после Щуки пошёл на ВКСР. Потом ты работал в Гоголь-Центре и в Вахтанговском...

- Да-да-да. Только из школы-студии меня отчислили, за профнепригодность – за что я всю жизнь буду благодарен мастерам – хороший был пинок, правильный. Вахтанговский театр - это мой альма-матер. Я зашёл в театр Гоголя (Гоголь-центром он стал гораздо позже), по-моему, на три репетиции и понял, что это не мой театр и предан я другому. Так что, если я когда-нибудь стал бы работать в театре, то только в Вахтанговском.

- Ты когда-нибудь пробовал сниматься у режиссёров за бесплатно, за еду, грубо говоря?

- Конечно. Я недавно снялся в короткометражке у своего друга Феди Малышева, актёра Театра Фоменко. Мне тысячу рублей, кстати, отправили в качестве гонорара – великая Анна Добронравова, вы ещё узнаете имя этого продюсера. Но это бывает только с друзьями, или если нравится сам материал. Если ты понимаешь, что можешь попробовать что-то новое, интересное. Любой актёр такой, любого статуса - мы все такие. Ко мне приезжали на площадку Мадянов Роман Сергеевич, Виктор Иванович Сухоруков и Владимир Александрович Симонов. Глыбы и гении. Снимали пробы к моему будущему фильму. Бесплатно, Карл! Весь день со мной провели, просто потому, что им понравился мой материал. Может и по другой причине, но мне приятнее думать так. 

- Каким ты запомнил Мадянова? 

- Невероятно талантливым. У меня есть уникальные с ним пробы, которых никто не видел, кроме меня и Фёдора Сергеевича Бондарчука, где он играл семиминутную сцену с Симоновым и с Сухоруковым. Для меня это было просто... Подобное я ощущал один раз, когда я приехал на Индийский океан и впервые в жизни его увидел. И я вдруг понял, чем отличается море от океана. Тебя сносит от энергии такого масштаба. Ты просто стоишь на берегу, тебе не надо погружаться в воду... Ничего не надо! Ты просто должен рядом с ним побыть! И почувствовать, как ничтожны все твои мелкие переживания и как бесконечен мир вокруг. И то же самое для меня был Мадянов. Я наблюдал в моменте абсолютный океан энергии, ярчайший полет таланта. Я благодарен Вселенной за такой подарок. 

- Смотри, я увидел тебя за последние несколько месяцев, во-первых, в «Многогранниках»...

- Хорошая работа получилась, да. 

- Да, работа хорошая, но «Многогранники» -  это женская проза. Я не то, чтобы сексист, но интересно, насколько тебе комфортно влезть в такой текст?

- (смеётся) Мне комфортно везде, если мне нравится материал/роль, а в «Многогранниках» мне понравилось и то и другое. У меня вообще такой период, когда я перехожу из сыновей-любовников, в ранг уже дядь и пап - персонажей более взрослых, с более глубокой историей жизненной. И это для меня, конечно, легкий вызов, потому что там уже не получится побегать просто романтично, поулыбаться. Там надо прожить этого человека, его историю и стать им, отказавшись от костылей и наработанных штампов. Как и любой человек, он должен быть неповторимым. А это уже серьёзный подход к роли, который импонирует мне, как профессионалу.

- Что ты можешь сказать о «Денискиных рассказах», ещё одной твоей актёрской работе, вышедшей за последние полгода?

- «Денискины рассказы» - моя любовь. Тёма Драгунский, который внук Виктора Драгунского, с такой душой и сердцем экранизирует великого деда. Чистый свет. 

- Чем отличаются продюсеры «Денискиных рассказов» от продюсеров, скажем, «Мамы»? 

- Странный вопрос, всем. Я был в разных ролях, как минимум. С одной стороны, я общался, как актёр, в «Денискиных рассказах», где я пребывал в супервольготных условиях и вне ответственности за весь проект. А с другой стороны, как режиссёр. Когда каждое твоё принятое или не принятое решение влияет на общий результат. Но и там, и там мне было хорошо в итоге. Мне очень помогал на «Маме» Дима Белосохов, а в «Денискиных рассказах» мне просто предоставили все условия, чтобы я делал свою работу качественно. 

- Как ты решил преобразиться из актёра в режиссёра? 

- Очень просто. Я снимался в сериале «Доктор Рихтер» с Алексеем Серебряковым, Аней Михалковой и Пашей Чинарёвым. И много наблюдал в тот момент за своим другом Пашей, который, безусловно, потрясающий артист в полном смысле этого слова, с точки зрения жизни и с точки зрения профессии. Я всегда наслаждался, глядя, как он существует, как он живёт своей профессией, как он в ней реализуется прекрасно и получает удовольствие – в кадре, вне кадра. И я понял, что я обожаю талантливых людей. Обожаю раскрывать новые грани этого таланта, обожаю видеть, как этот талант начинает себя осознавать. И если я вижу их неповторимую уникальность, то я могу передать своё видение всем остальным. И понеслось. Вот уже три фильма, я кайфую, как мои актёры любимые воплощают какие-то мои мысли, какие-то мои идеи, как мы на каком-то своём птичьем актёрском языке что-то решаем, и получаются классные сцены, из которых, в итоге, складывается история, которая может изменить жизнь людей к лучшему – это ли не счастье. Судя по всему, я нашёл дело своей жизни. 

- Участие в альманахе короткометражек «Хронос» как-то подвигло стать ближе к работе над полным метром? 

- Ну, конечно! Потому что я всю жизнь свою обожал фантастику. Все началось в детстве с мифов Древней Греции, русских сказок и прочего фольклора. И потом всё это привело меня к научно-фантастическим авторам. И вдруг мне предлагают сниматься, как актёру, в киновселенной «Хронос», которую запускают молодые ребята, все у них только зарождается. Как и у меня к тому времени, уже в полную силу утверждались мысли стать кинорежиссёром.

Плюс это Кир Булычёв. Это моё детство. И да, я сам напросился.  Подошёл на съёмках к продюсеру Диме Белосохову и сказал, что хочу снять какой-нибудь рассказ, как короткий метр. Может быть, у вас есть ещё что-то, что я могу сделать для этой Вселенной? Попробовать себя, как режиссёр, в своём любимом жанре? Мы начали разгонять какие-то рассказы, а в итоге все пришло к тому, что он ко мне подошёл на каком-то мероприятии и спросил, а не хочешь снять полный метр? Конечно, хочу! Но Дима поставил условие: запуститься надо где-то через месяц-полтора без отсутствия предварительной подготовки. Самоубийство на самом взлёте? Разумеется. Но сценарий нравится? Определённо. Меня трясло, как голодную собаку на холоде, от страха, когда я метался между сердцем и разумом. Естественно, я не стал упускать этот шанс в жизни. И вот во что это всё вылилось. 

- Первое название фильма «Другая поляна». Для неофита в мирах Булычёва трудно найти этот рассказ. Тебе продюсеры подсказали этот материал, или ты сам его нашёл?

- Нет, этот сценарий написал генпродюсер Дима Белосохов. Он взял за основу рассказ, но от него осталась только, по сути, фабула. И ко мне уже пришёл на руки готовый сценарий по мотивам. 

- В результате получилось название «Мама», и это дезориентирует, потому что фильмов с таким названием очень много. Можно ли это так объяснить, что для тебя важен не только сюжет о перемещении по параллельным мирам, но и о любви к матери. Какая из сюжетных линий для тебя была важнее? 

- В начале меня интересовал, конечно, аттракцион с параллельными вселенными и всё, что с этим связано. Но как только мы начали работать над фильмом глубже, и я начал прорабатывать сценарий для себя, то, конечно, тема взаимоотношений с мамой стала основной. 

- Как Ксения Кутепова отнеслась к твоему предложению сыграть маму?

- Мы ещё не были знакомы, но она согласилась. Я в этот момент, естественно, прыгал от счастья, как сумасшедший ребёнок, потому что я видел её спектакли в студенчестве, и для меня это Богиня, не меньше. Вообще, артисты театра Фоменко были для нас просто небожители какие-то. И мы неоднократно ходили на них смотреть и считали, что они великие – они такие и есть, к слову. И вот тот самый великий человек, на которого я почти молился в институте, сидит у меня на площадке, и я ей должен идти делать замечания. Просто вдумайтесь, ей делал замечания сам Фоменко! И я иду, какой-то юнец, и говорю: слушайте, вот здесь бы чуть побольше, здесь чуть поменьше, здесь вот этак, здесь вот так. Делаю вид, что для меня это обычный диалог режиссёра с артистом, а внутри ор дикий: «Этого не может быть, братан! Запомни этот момент навсегда!»

И я понимаю, что она абсолютно откликается, с какой-то такой открытой душой ко мне подошла и так мне помогла, просто доверившись мне. Это был очень тонкий контакт, который вылился в её безупречное воплощение персонажа. И это был, конечно, момент моего какого-то персонального top of the top. Я просто кричал на вершине Эвереста, что я царь горы, и я действительно чувствовал это в ту секунду, благодаря ей. Просто Богиня. 

- Как она восприняла возрастной грим?

- А это хорошо, потому что всё-таки она же, прежде всего, актриса. Да, потрясающе красивая и девочка, но актриса. И её персонаж — это её персонаж, а не она. Поэтому нам нужно было добиться почти документальной внешности от неё, чтобы наша мама была близка, узнаваема всем и сразу же. Настоящая до каждой клеточки. Отличный симбиоз вышел: гения Полины и профессионализма нашего художника по гриму.

- Для меня самым страшным в профессии является момент кастинга, когда кому-то нужно говорить «да», кому-то «нет». Как у тебя с этим?

- У меня с трудом, потому что я сам актёр. Я прекрасно знаю, что чувствуют люди, когда им не звонят после проб. Если им отказывают открыто, это ещё честная позиция со стороны продакшена, режиссёра и тех людей, которые организуют процесс. Это нормальная ситуация, когда вы позвонили и сказали: спасибо, но пасьянс сложился в пользу другого артиста, спасибо за ваше время. У меня есть глубокое убеждение, что каждый человек – отдельная уникальная Вселенная, которая достойна, чтобы её уважали и ценили, а не использовали, как товар на полке «Ашана» – не понравился, выбросил, выбрал другой. Это касается не только кастинга. 

Написал по-моему всем, кого я не утвердил, от себя лично и поблагодарил за те пробы. Как-то постарался, но это тяжеловато, честно признаюсь.  Зная, что творилось в душе этих людей. При этом я точно понимаю, что фильм — это такая структура, где должен сложиться общий пазл. Если тебя не утвердили, это не значит, что ты актёр не талантливый или плохо сделал свою работу – это уже просто вне зоны твоего влияния.

- Ксения Кутепова и Никита Тарасов сразу же рассматривались на свои роли? 

- Нет, они пришли позже многих, потому что у нас сроки были сжатые для запуска картины. Мы искали тех, кто ещё свободен, чтобы совпал и график артиста, и его желание. В итоге пазл сложился на Никите и Полине, чему я очень рад.

- Пиар-агент фильма рассказывала, что по этой Вселенной Булычёва будет снято много фильмов, и какие-то пасхалочки уже расставлены в «Хроносе» и в «Маме». Ты можешь рассказать, какие это знаки? Или это секрет? 

- Ну, нет, кстати, это не секрет. Мы специально это учитывали, прицеливаясь на продолжение и развитие. Допустим, в том мире, в куда попадает Никита, там есть такие шары световые, энергетические субстанции, которые встречаются три раза в фильме. Там доли секунды, прям намёк. Но эти энергетические субстанции описаны у Кира Булычева в рассказе «Показания Оли Н». Это то, из-за чего начался апокалипсис, там, в другом мире.

- С чем связан выбор зимнего периода, потому что это очень трудно снимать: маленький световой день, снег в кадре выглядит нечисто? 

-  Надо было срочно запускаться - был выделен бюджет и вместе с ним определённые договорённости по срокам. Мы переформатировали всю историю с лета и осени на зиму. Не скажу, что мне понравилось снимать кино в Москве зимой. Москву я очень люблю и считаю, что это очень красивый город. Обожаю. Но, ты прав, зимой очень трудно выходить на эту красоту. А нужно было заявить два разных мира. То есть, для второго мира идеально подошла зима. Идеально подошёл холод, грязь, серое небо, смог. Какая-то документальность появилась в этом всем. А вот другой мир, светлого и прекрасного будущего, если бы он был в летнем режиме или весеннем, прозвучал бы гораздо контрастнее. 

- А сколько смен было? 

- Около двадцати двух. Мы очень торопились,  и старались уложится.  Было довольно сложно снимать, но вся группа выдержала, и мы все молодцы, конечно.

- Мне показалось, что этот параллельный грязный мир был взят из 80-х, из 90-х.

- Это было обдуманное нами решение. Этот мир - прогрессирующий регресс, вот уже завтра конец человечества. Самый яркий пример подобного для моего и старше поколения – это, конечно, лихие девяностые: полный хаос и деструктив. Я помню, как тогда люди жили, как одевались, что ели, как выживали - боялись ходить по улицам не только по вечерам, но и днём. Мы взяли это как за основу с точки зрения атмосферы и ощущения. Естественно, гиперболизируя для остроты.

- Кир Булычёв самый экранизируемый советский и российский фантаст. Много миров, много вселенных, и он много всего написал. Ты собираешься снимать что-то ещё по нему?

- Я думаю, как пойдёт. У нас нет чёткого плана с ребятами. Мы не проговаривали его на данном этапе.  Все будет зависеть от обстоятельств.

Я бы хотел, в принципе, всю свою жизнь снимать фантастику. Кир Булычев это будет, Сергей Лукьяненко любимый или мои собственные сценарии - неважно. 

- Я не знал, что Кир Булычев такой серьёзный писатель.

- Да! И я не знал! Я так удивился, потому что детство моё было сформировано на Алисе и прочих его детских историях. И когда я вдруг сейчас начал совсем недавно читать все его рассказы, я увидел, насколько он глубокий, насколько много драмы, боли у него там везде спрятано. Он потрясающий абсолютно. Великий наш. 

вопросы задавал Родион Чемонин

использованы кадры из фильма "Мама"